Медицинский апокриф – это?
В 1847 году Игнац Филипп Земмельвейс, практикующий хирург и врач-акушер из Вены, предположил, что послеродовой сепсис, принявший в XVIII-XIX веках характер эпидемии, вызван переносом инфекции. Он распорядился не допускать в родовое отделение больницы врачей и практикантов, пока они не обработают руки и инструменты раствором хлорной извести. Через несколько месяцев смертность рожениц снизилась в 7 раз. Но доктора не просто не поощрили, а через некторое время с позором выгнали из клиники и заперли в психушку, где он и окончил свои дни. Но и в наши дни ситуация не меняется – новаторов медицины гнобят так же изощренно, как и Земмельвейса, именем которого кстати назван рефлекс неприятия всего нового. По-видимому этим рефлексом страдала и большая часть профессуры Московского университета, когда изгнала из своих стен коллегу Илью Мечникова – будущего лауреата Нобелевской премии. Ну, а для нашего времени изгнание новаторов от медицины стало нормой настолько, что автору пришлось придумать название этому явлению – медицинский апокриф, о котором пойдет речь далее.
Медицинский апокриф
В отличие от понятия «рефлекс Земмельвейса» термина «медицинский апокриф» не существует. Его пришлось выдумать, чтобы максимально точно нарисовать картину противостояния, в котором находятся с одной стороны врачи и ученые-новаторы, а с другой – каноническая, традиционная, стандартизированная медицина всего мира. Косность и непринятие руководящих здравоохранением структур по всему миру сегодня вполне объяснимы: они представляют интересы не общества, а богатейших фармакологических компаний. Совершенно очевидно, что любой новый, неканонический метод лечения или препарат, просочившийся в эту систему, немедленно признают медицинским апокрифом – недостоверным фактом или фальшивкой. А его разработчика, попытавшегося изменить систему, в лучшем случае – еретиком. Конечно, шарлатанов в медицине предостаточно, но в костре показательных аутодафе нередко сгорают и по-настоящему талантливые разработки и даже разработчики.
Противостояние новаторов и консерваторов существовало всегда и везде. Можно вспомнить похороненный советской официальной медициной метод лечения онкологических заболеваний Анатолия Качугина. В 50-е годы этот «Кулибин XX века» – врач, химик, создатель самого эффективного противотуберкулезного препарата, разработчик новых видов оружия и средств противохимической защиты – изобрел новую схему лечения рака. Но тогдашний руководитель онкологической службы страны профессор Николай Блохин отнесся к революционной терапии с недоверием. С его подачи случаи уменьшения и исчезновения опухолей списали на ошибки диагностики, а метод запретили. И к середине 60-х метод окончательно уничтожили. Но, как говорится, «всем дается по делам его» и всесоюзный генерал от онкологии сам умер от рака – так его наказала судьба. О разработках Качугина на родине вспомнили только в 90-е годы. К тому времени американские и европейские ученые давным-давно внедрили очень похожую терапию, а некоторые даже ссылались в своих открытиях на метод советского коллеги.
Еще одного пророка в своем отечестве уничтожили в середине 80-х годов XX века. Речь о профессоре Феликсе Белоярцеве и его детище – кровозаменителе перфторане, веществе более известном как «голубая кровь». В 1985 году после двух успешных фаз клинических испытаний, когда препарат уже помог выжить безнадежной девочке, сбитой трамваем в Москве, и сотням раненых солдат в Афганистане, его разработку сворачивают. А 44-летнего Белоярцева после нелепого доноса и последовавшего за ним обыска находят повесившимся на собственной даче. Эта трагедия случилась только потому, что препарат был создан не в том месте. На базе в Института биологической физики, где работал Белоярцев, кровозаменитель разработали и уже успешно испытали. А в Институте гематологии и переливания крови, которому разработка подобного препарата была доверена «сверху», изыскания зашли в тупик. Уже в 1986, после аварии в Чернобыле, перфторан хотят «подставить» – ввести ликвидаторам, а последствия облучения списать на негативное действие препарата. Но происходит обратно – те, кому перелили препарат, идут на поправку…
Имя профессора Белоярцева вспоминают только в 1998, когда посмертно награждают его Премией Правительства Российской Федерации в области науки и техники. И в 2002 – когда присуждают Национальную премию «Призвание» в номинации «За вклад в развитие медицины, внесенный представителями фундаментальной науки и немедицинских профессий». А о попытках «воскресить» перфторан говорят на протяжении 90-х и 2000-х.
Можно вспомнить и метод Константина Бутейко – пример полувековой борьбы за признание альтернативной терапии для почти полусотни заболеваний. В 1952 врач-клиницист, выпускник Московский медицинской академии имени И.М. Сеченова Константин Бутейко изобрел «метод волевой ликвидации глубокого дыхания – ВЛГД». И не просто придумал, а, как это часто случается с исследователями, испробовал на себе. 29-летний доктор, страдавший злокачественной гипертонией – приступами повышенного давления, – вылечил сначала себя. А потом еще 50 лет пытался донести до больных и медицинских иерархов состоятельность и эффективность своего открытия.
Идея врача заключалась в том, что современные люди разучились правильно дышать. От этого и происходят все их болезни. Ведь глубокое дыхание нарушает баланс углекислого газа и кислорода в организме. Парадоксально: гипервентиляция приводит к многочисленным спазмам – бронхов, сосудов, желчевыводящих путей – и уменьшению поступления кислорода к тканям. А, значит, чтобы быть здоровым, человеку нужно научиться подавлять глубокое дыхание – дышать поверхностно. Дыхательные техники Бутейко требовали от больных только усидчивости и терпения. Казалось бы, никаких таблеток и операций больше не нужно – только правильные выдох-вдох, а между ними задержка дыхания… Но автору метода сначала «перекрыли кислород» в столице, а потом и в новосибирском Академгородке, куда он переехал.
В 1986 году Бутейко говорил: «Моя теория о вреде глубокого дыхания доказывается за несколько десятков секунд, за 30 секунд, без приборов! 30 лет прошу ученых потратить 30 секунд на то, чтобы это проверить…» И казалось бы, настоящий ученый, которому рассказали о подобных результатах, как минимум попробовал бы разобраться в чем заключается механизм подобного явления, тем более, что идея Бутейко о том, что практически все распространенные хронические недуги происходят от глубокого дыхания, мягко говоря, сомнительна. Но нашим генералам новые идеи интересны только тогда, когда их берут в соавторы. Но вот беда: почему-то большинство новаторов не желает навязанных соратников. Потому-то, наверное, он и не нашел понимания в свое время у главного советского «генерала» от пульмонологии Чучалина.
Впоследствии метод Бутейко изучали и в России, и на Западе. И в конце концов исследователи вынуждены были признать, что подобная дыхательная техника существенно сокращала дозы препаратов, которые принимали больные с астмой (хотя и не излечивала ее), как, впрочем, и другие заболевания легких. В 2008 в Великобритании метод признали и разрешили английским врачам использовать его в качестве дополнительной терапии при бронхиальной астме. Ну, а продолжение истории уже потребовало от автора нового названия – астматический апокриф.
Продолжение следует